Автор: Ворона Московская

Написано по песням «Файл-невидимка», «Виртуальный роман» и «Говори мое счастье».

Осенний ветер швырнул в лицо новый поток дождя, вперемешку с палыми листьями. Он раскинул руки в стороны, обнимая порыв ветра, как потерянного когда-то друга, подставил лицо дождю и глотал холодные капли. Он любил осенние дожди. Осень – рыжая маленькая стерва – улыбалась ему с каждой витрины, язвительно щурила глазки и показывала язык.
Дверь небольшого окраинного кафе приветливо звякнула колокольчиком, и он оказался внутри. В нос ударил запах жареного мяса и кофе. Он огляделся: в кафе стояла приятная полутьма, в оправдание названия висели картиночки с диким западом, несколько искусственных кактусов, вазочки с бамбуком.
– Вам зал для курящих, или нет? – безликая официантка, по Москве таких тысячи, приветливо улыбалась, выдавая одну за другой заученные фразы. – Проходите, пожалуйста, ждете кого-то? Не желаете попробовать наше спец-предложение?
Он без интереса разглядывал посетителей: пара девушек-сплетниц с неизменным растворимым кофе, кто-то тонкозапястный с нервными пальцами, зеленоватые молодые люди, сидят, видимо, с вечера, старуха в безликой шали тасует потертую колоду таро, периодически отхлебывая из чашки подозрительно-темную жидкость. Белоснежный господин за барной стойкой поднялся и поманил его за собой в дальний угол зала.
– Виски и клубничный латте, – бросил господин официантке, жестом предлагая ему место перед собой. – Ну?
Он вздохнул и начал говорить.
– Это было ровно год назад, …
Ровно год назад
… тогда, кстати, шел такой же дождь, я зашел домой и вернулся к диалогу в сети. Мы общались уже месяц, может больше, вроде бы ни о чем, но мне нравилось, тем более он был весьма подкованным в любом вопросе собеседником. Мы оба пропагандировали свободные нравы, были фанатами так называемых извращений. Что? Сейчас? Нет-нет, мне хватило, спасибо. Ах, Вы не предлагали, просто любопытство, что ж, простите, я привык, что мне все время что-то предлагают. Вам интересны логи? Да ничего особенного. Политика, искусство, мы познакомились на форуме одного интересного исполнителя, вскоре поняли, что нам тесно, нам хочется новых тем, а все эти люди своими неуместными фразами нам только мешают, мы перешли в аську. О-о, какие вопросы пошли… Да естественно, как любые извращенцы и свободные люди мы пробовали и это тоже.
Так вот, в тот день я вернулся домой и зачем-то написал ему, что мне холодно здесь. "Приезжай ко мне," – ответил он и поставил такого намекающего смайлика. Естественно я поехал, идея посмотреть на моего загадочного собеседника уже давно прельщала меня, а тут такой случай, я был в восторге, оказалось, что он живет совсем рядом, и вскоре я, окрыленный надеждами, уже звонил в дверь.
Что дальше? Простите, я задумался. Дальше было безумие… Его белое лицо с вечно-закушенной нижней губой и истеричный взгляд. Мы любили друг друга до ненависти той любовью, о которой не говорят в приличном обществе, да что там, о ней вообще не говорят. Почему я говорю? Потому что это было не с нами. Дайте мне закурить. Это было с Амадеусом и Франциском. Поверите ли, после всего что было, я даже не знаю его настоящего имени, или это и есть настоящее, а все, что за гранью наших сплетенных, злых, болезненных тел в глухом полумраке комнаты с тяжелыми шторами, все, что здесь и в паспорте это лишь наш сон, глухой наркотический бред?
Знаете, что чувствуешь, когда лезвие нежно скользит по коже, а потом бледные губы прикасаются к порезу, выпивая твою кровь, она красит их в алый, такой странно-распутно-алый… Ничего не чувствуешь, уж можете мне поверить. Я, во всяком случае, не чувствовал.
Я плохо помню, что было… Кажется я перестал быть, сошел с ума, не знаю. Это сносило крышу сильнее паленой водки с пивом. Я помню, как пришел в себя в кресле, из ран сочилась кровь, а он, сидя на полу, прижимался к моим коленям. "Говори", – прошептал он. И я заговорил.
Я пришел домой за полночь, упал и сразу уснул, на утро тело нещадно болело, мне пришлось надевать шарф, что бы выйти на улицу, вы ведь знаете, что то значит? Конечно, знаете. Я думал, что на этом все и закончится, но мой милый собеседник написал мне через пару дней. Написал всего одно слово: "Приходи…". И я пришел, знаете, до сих пор не понимаю зачем.
А потом я уже не смог не прийти. Нет-нет это был не садомазохизм, потому что у нас не было границ и кодового слова тоже не было, да и взаимности с согласием ему явно не требовалось. Я заходил в его квартиру и сходил с ума от легких прикосновений, от запахов и звуков, я извивался под звуками его голоса, он мог делать со мной все, что хотел, а когда я приходил в себя я задыхался от боли, а он обнимал мои колени и плакал. Он был безумен. Он любил меня.
Боль? Несколько раз он ломал мне ребра, до хруста сжимал плечи, из-за него у меня было около пяти вывихов, порезы я не считал. Каждый раз он выпивал меня до капли, так, что я едва мог пошевелиться. Мне надоело просыпаться ночами от боли, мне надоело быть постоянным клиентом травмпункта, я устал.
Я был нужен ему, он не мог без меня, но и я без него не мог. Совсем. Я стал его мигом для жизни, и в награду он стал моим кошмаром, я не мог спать, едва я закрывал глаза, я чувствовал его прикосновения, я видел его лицо в каждом прохожем, я умирал с ним и не-жил без него.
Он написал через месяц. Знаете какие чувства может вызвать мигающий цветочек аськи в панели, когда читаешь его имя? Конечно, не знаете… Мне хотелось накричать на него, выплюнуть слова прощания ему в лицо, ударить, так, что бы хлынувшая из носа кровь залила паркет, но передо мной был лишь светящийся экран ноута. И этот экран смотрел на меня его глазами. Он ждал. Он был частью меня, он был частью системы, он пробрался в мою жизнь невидимым, вложенным в файл знакомства вирусом и захватил мой разум. Он стирал те файлы, которые хотел стереть, он убивал меня своей любовью. "Приходи, мое счастье". – Писал он. И я пришел. "Здравствуй, Франциск", – прошептал я, впиваясь в его губы, и приставил пистолет к его виску. Алая кровь на его белой коже смотрелась точно лепестки роз на снегу… Ноги не держали меня, я упал. Он умер, обнимая мои колени…

Он замолчал, смачивая пересохшее горло латте, поднял взгляд на Белоснежного господина и вдруг улыбнулся.
– На следующий день пошел дождь, я сходил с ума…
Белоснежный господин поманил его за собой, печально звякнул колокольчик двери и над ними распахнулся белоснежный зонт.
А вечером был фруктовый компот, макароны, и Белоснежный господин усталой рукой писал историю болезни.